Орсон Кард - Говорящий от имени мертвых (Голос тех, кого нет)

Выглядя более жалко, чем озлобленно, Квим прошел сквозь занавес во внутренние покои епископа.

Секретарь епископа открыл другую дверь, и в комнату вошел Говорящий от имени Мертвых. Епископ не встал. К его удивлению, Говорящий встал на колени и склонил голову. Так поступали католики при официальном представлении епископу, а Перегрино не думал, что Говорящий воспринимает визит как представление. Тем не менее человек стоял на коленях и ждал, поэтому епископ поднялся, подошел к нему и протянул руку для поцелуя. Даже после этого Говорящий остался коленопреклоненным, пока наконец Перегрино не сказал:

– Благословляю тебя, сын мой, хотя я не уверен, что ты не дразнишь меня подобным почтением.

С наклоненной головой Говорящий ответил:

– Во мне нет желания дразнить и насмехаться. – Он посмотрел на Перегрино. – Мой отец был католиком. Он притворялся, что не был им, ради спокойствия семьи, но он никогда не простил себе своего отступничества.

– Вы крещеный?

– Моя сестра говорила, что да, отец окрестил меня сразу после рождения. Моя мать была протестантской веры, отвергающей крещение младенца, поэтому между нами даже возникла ссора. – Епископ вытянул руку, разрешая подняться Говорящему. Говорящий усмехнулся.

– Воображаю, ярый католик и закоренелый мормон спорят по поводу религиозных процедур, хотя оба утверждают, что не верят в них.

Перегрино был настроен скептически. Уж слишком красивый жест для Говорящего вернуться в лоно католичества. – Я думал, – сказал епископ, что Говорящие от имени Мертвых отрекаются от любой религии, прежде чем сделать призвание своей профессией.

– Я не знаю, как поступают другие. Не думаю, что существуют подобные правила на счет религии, по крайней мере, когда я стал Говорящим, их не было.

Епископ Перегрино знал, что Говорящие не лгут, но его слова смахивали на увертку. – Говорящий Эндрю, во всем созвездии Ста Миров нет места, где бы католики вынуждены были скрывать свою веру, по крайней мере, последние три тысячи лет. Тогда произошел великий всплеск космических полетов. Это сняло чудовищные ограничения на прирост населения на перенаселенной Земле.

Вы хотите сказать, что ваш отец жил на Земле три тысячи лет назад?

– Я сказал, что мой отец настоял, чтобы меня окрестили, как католика, и ради него я сделал то, что он никогда не мог позволить себе. Это ради него я встал на колени и получил благословение епископа.

– Но я именно вас благословил. И вы до сих пор избегаете моего вопроса. Что подтверждает, что я не ошибся в эпохе жизни вашего отца, просто вы не хотите обсуждать это. Дон Кристиан говорил, что вы гораздо больше, чем может увидеть глаз.

– Очень хорошо, – сказал Говорящий, – я гораздо больше нуждаюсь в благословении, так как мой отец умер, а мне еще предстоит разрешить много проблем.

– Пожалуйста, присаживайтесь. – Говорящий выбрал стул у дальней стены. Епископ сел в массивное кресло за столом. – Я не хотел, чтобы вы держали Речь сегодня. Сейчас не подходящее время.

– Я не предполагал, что Конгресс так поступит.

– Но вы знали, что Майро и Аунда нарушили закон. Боскуинха сказала мне.

– Я обнаружил это за несколько часов до Речи. Спасибо, что не арестовали их.

– Мы выполняем наши обещания, – уклонился Перегрино. Но они оба понимали, что если бы епископ настоял, Боскуинха обязана была бы исполнить приказ, не взирая ни на какие просьбы Говорящего. – Ваша речь принесла людям много горя.

– Боюсь, больше, чем обычно.

– И что – вы больше не несете ответственности? Вы вызвали бурю, а теперь бросаете людей на произвол судьбы.

– Не бурю, епископ Перегрино. Только волну. И если бы я смог снять боль, конечно, я бы остался и помог. Я не владею анестезией, но можно попытаться не допустить сепсиса.

– Вам следовало стать священником, вы знаете.

– У младших сыновей лишь два пути. Монашество или военная служба. Мои родители избрали для меня последнее.

– Младший сын. Тем не менее вы имеете сестру. А вы жили в то время, когда жесткий контроля за приростом населения запрещал родителям иметь более двух детей, пока они не получат специальное разрешение правительства. Они называли таких детей – Терция, правда?

– Вы знаете историю.

– Вы родились до эры звездных полетов.

– Что имеет сейчас большое значение – будущее Луситании или биография Говорящего от имени Мертвых, который выглядит не старше тридцати пяти лет?

– Будущее Луситании – это моя прерогатива, Говорящий Эндрю, а не ваша.

– Будущее людей Луситании – это ваша прерогатива. Я говорю от имени свиноподобных.

– Давайте не будем спорить, где дело важнее.

Секретарь вновь отворил дверь. Вошли Боскуинха, дон и донна Кристианы. Боскуинха переводила взгляд с Говорящего на епископа и обратно.

– Если вы ищите кровь на полу, то ее нет, – пошутил епископ.

– Я измеряю температуру, – сказала Боскуинха.

– Я думаю, теплое радушие и взаимопонимание, – сказал Говорящий. Никак не кипение гнева или лед ненависти.

– Говорящий – не верующий. Он – католик по крещению, – сказал епископ. – Я благословил его, и, кажется, это сделало его послушнее.

– Я всегда с должным почтением отношусь к властям, – произнес Говорящий.

– Вы были из тех, кто грозил нам инквизицией, – напомнил ему епископ.

С улыбкой. Говорящий улыбнулся ему в ответ, но его улыбка не светилась радушием.

– А вы были из тех, кто сказал людям, что я дьявол, и что они не должны разговаривать со мной.

Пока Говорящий и епископ обменивались колкостями, остальные, напряженно улыбаясь расселись и ждали.

– Совещание собрано по вашей просьбе, – напомнила Боскуинха.

– Простите меня, – сказал Говорящий, – я пригласил еще кое-кого.

Намного проще будет говорить, если мы подождем ее несколько минут.

Эла нашла мать на улице, недалеко от изгороди. Легкий бриз слегка шевелил ее волосы. Эла не сразу поняла, что так поразило ее в облике матери. Волосы. Ее мать уже многие годы не носила волосы на роспуск. Они выглядели странно и свободно, Эла могла видеть как они завились и изогнулись в месте, где она много лет подряд завязывала их в хвост. Это тоже доказывало, что Говорящий был прав. Мать откликнется на его приглашение. Не смотря на боль и страдания, с новой силой вспыхнувшие сегодня, она нашла в себе силы прийти сюда и стоять, купаясь в последних лучах заходящего солнца. Куда смотрела она? На холмы свиноподобных, или на изгородь. Возможно она вспоминала человека, встречавшего ее здесь, или еще где-нибудь в зарослях капума, где, невидимые для всех, они любили друг друга. Всегда прячась, скрываясь ото всех. Мать тоже довольна, подумала Эла, что все стало известно. Она рада, что Лайбо объявлен ее настоящим мужем, настоящим отцом детей. Мама так же рада, как и я.